Филиал рая. Несколько слов о том, что мы увидели на Сицилии

…Это только на карте кажется, что Сицилия – остров себе и остров, метр на метр, «мяч от сапога». На самом деле это богатейшая, цветущая большая земля, сохранившая в себе следы разных народов и эпох. Здесь были греки, римляне, арабы, норманны – и всем им хотелось остаться здесь навсегда. Историки говорят, что Сицилия почти не знала мира – за нее все время кто-то воевал, разумеется, на ее же территории. Но, видимо, война войной, а солнце, урожаи и рыба здесь всегда в изобилии. Сицилия напоминает филиал рая. Есть только один фактор, способный нарушить идиллию, – он называется Этна, действующий вулкан. Несколько раз в истории это вполне ему удавалось. Хотя…

Мы остановились на окраине Катании, города у подножия вулкана, на восточном побережье.

Кто на протяжении веков страдал от Этны больше всех, так это жители здешней части острова. Наверно, мы в большинстве своем представляем себе извержение по картине Карла Брюллова «Последний день Помпеи». А катанцы в буквальном смысле живут на вулкане.

Они понимают, что в любой момент Этна может глубоко вздохнуть – и тогда ее лава потечет на город, неудержимо и беспощадно. Так бывало уже не раз. Катанию стирало с лица земли раскаленными потоками и землетрясением. Однако люди возвращались сюда снова и снова и почти с поэтическим вдохновением восстанавливали город. Это очень повлияло на его внешний вид. Катания совершенно прекрасна своим сочетанием черного и белого камня в архитектуре, где белый – это высшего качества мрамор, а черный – базальт, застывшая лава.

Если задуматься, это хотя и логичное, но все же дерзкое решение – строить дома из того, что стало причиной их разрушения. Это как если бы на Руси возводили заборы из стрел, выпущенных в наших предков монголо-татарами. Однако у сицилийцев с Этной какие-то свои, родственно-прагматичные отношения. Она дымит, как капризная принцесса, держа остров в интриге. А сицилийцы живут, как привыкли жить, не спеша и наслаждаясь каждым днем, возят на вулкан туристов и пользуются благами горячей своей земли. Правда, говорят, дома у них все же застрахованы на случай сильного извержения. Но когда еще этот случай настанет?

Впрочем, катанцы не вполне беззащитны перед великой силой вулкана. У них есть святая Агата, которая буквально – физическим образом – оберегает город.

Она сама уроженка Катании, были знатной патрицианкой, очень красивой девушкой. И довелось ей жить в правление императора Деция, который в 250 году издал указ о преследовании христиан. А Агата так любила Христа, что решила посвятить свою жизнь только Ему и не выходить замуж. Этого не понял римский наместник Сицилии Квициан, который сильно влюбился в Агату. Судя по всему, он был эгоцентриком, привыкшим побеждать, и к отказам совсем не привык… Счеты с Агатой он сводил долго и жестоко. После всех мучений ее сожгли на костре. Ей было 16 лет.

Однако от Квициана в веках не осталось и следа, а святой Агате посвящен кафедральный собор Катании, и ее здесь очень любят.

Именно она, по преданию, остановила лаву вулкана во время извержения в 252 году, через год после своей смерти. В Катанском соборе хранится и плащ святой Агаты, который уже средневековые жители города бросили на пути надвигающейся лавы, и она снова остановилась, и город был спасен. По молитвам святой Агаты, очевидно, и процветает Катания. Здесь и порт, и университет, и множество торговых предприятий, и земледелие, и рыба, очень много рыбы…

И катанцы притом живут с наслаждением и без суеты. Они вообще никуда не торопятся, и надо видеть лицо официанта, принимающего заказ, когда вы говорите ему: «Два спритца, пожалуйста, и счет, все сразу». Официант сначала тряхнет головой: мол, не понял, — потом переспросит, а потом дружелюбно рассмеется: «Синьоры, ну зачем вам сразу счет! Смотрите, какие горы, какая погода! Наслаждайтесь!! А расплатитесь потом!» И как ему объяснить, что на кофе и спритц наш славный гид-энциклопедист Тимофей Китнис дал группе всего 15 минут?..

…Хотя, возможно, это только русские туристы все время куда-то бегут. Итальянцы говорят, нас легко определить в толпе по осанке и походке: если видишь группу людей, где все как один устремленно движутся вперед, как в олимпийском забеге, стремясь, очевидно, установить какой-то мировой рекорд, — значит, это русские.

…Нам выпало счастье помолиться в соборе у мощей святой Агаты. Настоятель местной православной общины возглавил наш молебен, по его просьбе для нас открыли придел, где хранится святыня.

По ощущениям, это удивительное и намоленное место. Итальянцы ведь очень религиозный народ, особенно на юге. И к святой Агате они относятся как к близкой родственнице. Она им и мама, которая утешит, и старшая сестра, которой можно доверить секрет, и просто землячка, надежная опора в любых испытаниях. Они, похоже, и не удивились, что паломники из России оказались у их святыни: а как же иначе?

Заручившись поддержкой святой Агаты, мы вдоволь наездились по окрестностям Катании. Часть нашей группы даже решилась подняться на Этну.

По рассказам очевидцев, это ни с чем не сравнимое ощущение – слышать, как под тобой клокочет живая земля. Однако в тот день вулкан проснулся от дремоты и слегка закашлял… Наших спутников не пустили наверх, но они с удовольствием погуляли по нижней кромке Этны, по лысой, похожей на лунную поверхность земле с белыми стволами опавших деревьев.

Посетили мы и Таормину, известный курортный город, где проходит значимый для Италии кинофестиваль и где вручается известная литературная премия Этна-Таормина. Ее лауреатом в 1964 году стала Анна Ахматова, за два года до своей смерти. Это была единственная ее премия. В Советском Союзе гонимую Ахматову при жизни не удостоили ничем, кроме травли в прессе и периодических запретов на публикации.

Таормина – классический вариант города, живущего за счет туристов. Здесь множество сувенирных лавок и кафе, антикварных магазинов и прочего антуража. Но есть у него и особый шарм, который можно понять, если оторваться от главной торговой улицы и углубиться, например, в городской парк с видом на побережье. Здесь слышны только цикады, а вековые деревья и пышные цветы выглядят гостями из тропического леса, которые занесло неведомым ветром из соседней полосы. При входе в парк на лавочке разместились парень и девушка из бронзы, в офисной одежде, за спинами которых от взаимной любви выросли крылья – незабываемая милая пара. Собственно, и город сам очень милый, даже несмотря на обилие туристического шума.

Таормина расположена на горной террасе, и чтобы спуститься к морю, нужно воспользоваться фуникулером. …Трудно даже передать, какой там «вид из окна».

Всякий раз, когда вечером мы, уставшие, возвращались в наш отель, нас неизменно ждал молодой официант, предлагая ужин из свежих морских гадов и рыб за весьма умеренные деньги. Этот же официант прислуживал и за завтраком, даже если завтрак был в семь утра, а ужин накануне закончился глубоко за полночь. «Вы когда вообще спите?» – поинтересовалась я. Парень задумался на минуту, видимо, вспоминая значение слова «спать», потом сознался, что это у него необязательный пункт программы. «Ясно, — решила я сострить. – Ваш ресторан называется “Nessun dorma” (Пусть никто не спит)», – имея в виду знаменитую арию из оперы «Турандот». Всякий истинный итальянец, искренне полагала я, наверняка должен знать шлягеры Пуччини и Верди, примерно как мы знаем по паре строк из Лермонтова и Пушкина. Однако этот парень, истинный итальянец, ничего не знал о Турандот и соль моей шутки не понял. Как это возможно? – недоумевала я. И тогда наш все понимающий про эту жизнь гид Тимофей объяснил мне… На Сицилии молодым людям из небогатых семей – а таких тут, понятно, гораздо больше, чем детей дона Корлеоне – зачастую приходится работать с 12-13 лет. Из-за этого многие из них даже не заканчивают школу. В самом деле, какой уж там Пуччини…

Из этого отеля мы совершили радиальные выезды еще в несколько городов, среди них – Ното и Сиракузы.

И если у Катании черно-белая шахматная красота, то эти города оказались совершенно иными. Ното (Noto bene, так и хочется про него сказать) выстроен из камня, похожего на светящийся янтарь. Землетрясение в XVII веке сильно разрушило его, но неунывающие сицилийцы возвели здесь новые храмы, дворцы и дома с изысканными барочными фасадами.

Я слышала, что Ното приходит в упадок, но зловещих следов «разложения» в закатных лучах солнца совершенно невозможно обнаружить. Может, их и вовсе нет? Город невероятно красив и самобытен, как и любой участок земли на Сицилии. Его исторический центр начинается за высокими мраморными воротами, которые увенчаны скульптурой огромной птицы. Это не имперский орел, как можно было бы предположить. Длинный клюв и зоб выдают в птице пеликана. А пеликан – это древний христианский символ. Есть предание, что когда птенцы пеликана голодны, и родителю нечем их кормить, он разбивает клювом собственную грудь, чтобы своим мясом спасти от голода детей. Есть даже христианский орден Пеликана – его рыцари живут во фламандском городе Брюгге, они хранят великую святыню – каплю Крови Спасителя. Но это другая история.

В Сиракузах красоту создавали из мрамора цвета слоновой кости.

Этот город живет под покровительством замечательной святой Лючии, той самой, которая из песни. Ее здесь любят и почитают так же, как в Катании – святую Агату. Их жизнеописания во многом схожи – Лючия тоже была знатного происхождения, ее руки добивался некий влиятельный горожанин, а когда она отказала ему, так как хотела посвятить себя Христу, он обрушил на нее всю мощь гонений. По одной из версий, в результате пыток ее ослепили. По этой причине святую нередко изображают с глазами на блюде.

Ее мощи находились в катакомбах Сиракуз – сегодня это очень известный памятник раннехристианской эпохи.

Однако к началу XI века горожане поместили их в стену, окружавшую катакомбы – для большей сохранности. Времена были неспокойные, то и дело доходили сведения о «перенесении» мощей какого-нибудь святого из одного города в другой. И понятно, что за вполне благопристойным словом «перенесение» нередко скрывалось похищение святыни, осуществленное предприимчивыми пиратами или завоевателями.

На Сицилии в то время уже находились византийцы, и это отдельный большой разговор, что они там делали и как. Если кратко, то основной их задачей было избавить остров от арабских интервентов. Отчасти им это удалось, однако дело завершили не они, а норманны, под руководством рыцаря Рожера, обладавшего характером нордическим и стойким. Норманны параллельно с войнами строили на Сицилии крепости, оседали в городах и в целом ни в чем себе не отказывали. Однако они здесь появились позже… А тогда, в 1038 году, византийцы под руководством полководца Георгия Маниака высадились на Сицилии и начали завоевывать города. Этот Георгий, судя по всему, был человеком выдающимся во многих смыслах, особенно во внешности. Рост его составлял почти три метра. Как это возможно – непонятно, но… всякое в жизни случается. Так вот этот Георгий услышал историю святой Лючии, и, как бывает с большими суровыми людьми, проникся глубокой нежностью к этой святой. Он решил во что бы то ни стало раздобыть ее мощи. Жители Сиракуз, конечно, проявили верх предусмотрительности, когда спрятали их в стене. Но откуда им было знать, что из всех завоевателей Сицилии им достанется именно этот парень… Никакая стена не смогла Георгия остановить. Он начал простукивать участок за участком, обнаружил, где за камнями слышится пустота – и в буквальном смысле проломил стену рукой.

Сиракузцы были настолько потрясены, что даже не рискнули возражать. Так Георгий «обрел» мощи святой Лючии и в 1040 году «перенес» их в Константинополь. Спустя два века, в результате четвертого крестового похода, они стали добычей венецианцев. А те, в свою очередь, «по-братски» поделились с Сиракузами святыней – вернули родному городу святой Лючии ее десницу. Эта часть мощей и хранится теперь в кафедральном соборе Сиракуз, в приделе святой Лючии. Ежегодно в день ее памяти горожане крестным ходом идут по улицам, неся перед собой дорогую им святыню.

…Мы молились в этом приделе, и совершенно неожиданно к нам вышел здешний священник, который вынес нам из ризницы частицу мощей святой Лючии. Трогательно это было и чудесно.

Однако история Сицилии не сводится лишь к христианской эпохе. Здесь сохранились следы великолепной античной цивилизации. А город Агридженто вообще называют долиной храмов. Здесь небывалая концентрация античных культовых сооружений. Те, которые дошли до нас, – поистине шедевральны. Лучше всех сохранился храм Согласия, внутри которого между монументальными колоннами можно разглядеть стены другого строения.

Тимофей объяснил нам, что это, вполне возможно, остатки христианского храма, построенного внутри античного памятника. Вообще, полуразрушенный, но сохранивший величие Агридженто выглядит так же загадочно, как Стоунхендж или египетские пирамиды. Как это возводили? Чьей силой инженерной мысли? На основе каких чертежей?..

В этом древнем городе мне в голову невольно пришла мысль, возможно, первая мысль за все время пребывания в расслабляющей сицилийской обстановке. От каждой почти эпохи до наших дней сохранились выдающиеся культовые строения.

Собственно, во что люди сильнее всего верили, во что вкладывали больше всего сил – то и сохранилось. Время щадит красоту, возведенную во имя чего-то высшего, чем бытовые человеческие потребности. А что останется от нас, кроме кладбища гаджетов?..

Впрочем, женская мысль, как и логика, – дело ненадежное.

По пути в Агридженто Тимофей рассказывал нам о древних Эливсинских мистериях, связанных с культом Деметры (по-римски Цереры). Ее считали покровительницей Сицилии, а потому эти мистерии здесь регулярно практиковались. Если судить о Деметре не по легендам и мифам Древней Греции в прекрасном изложении Куна для детей, а по взрослым и серьезным источникам, то история ее почитания и суть самого культа невероятно глубоки. О самом главном содержании Эливсинских мистерий сегодня мало что известно, но есть основания предполагать, что посвященные в них люди убеждались в реальности жизни после смерти. Причем жизни совсем не той, что описана у Гомера во встрече Одиссея с Ахиллом, когда великий полководец, тенью бродящий по царству Аида, согласился бы лучше стать поденщиком у бедного пахаря в мире живых, чем царствовать над всеми тенями в мире мертвых, где нет ничего кроме безнадежности и тоски. И это ведь действительно ужасная участь! Как с такой перспективой жить на земле – страшно даже подумать. Так вот Эливсинские мистерии давали своим посвященным знание о другой перспективе – о светлой и радостной жизни после жизни. От такой перспективы все происходящее с человеком начинало наполняться настоящим смыслом.

Очень хочется верить, что это действительно было так.

Агридженто стоит в глубинной части острова. Через этот город лежал наш путь с восточного побережья на западное. А на западе Сицилии нас ждала встреча с Византией, ни много ни мало. Дело в том, что в городах Монреале, Чефалу и Палермо сохранились мозаики XI – XIV веков, такой красоты, что просто захватывает дух. Многие, наверно, бывали в Равенне, и первая ассоциация со словом «мозаика» связана именно с этим городом. Однако на Сицилии свой мозаичный мир. Как тонко заметил Тимофей, феномен Равенны порожден встречей античного мира с христианством. А мозаики Сицилии – это расцвет классической византийской эпохи.

Честно говоря, я даже не знаю, как их описать. Никакими словами не передать того великолепия, которое мы увидели.

Золотая Палатинская капелла в Палермо – это фантастическое сочетание богословия и художественного мастерства.

А Лик Христа Пантократора в Чефалу настолько тонкий и добрый, что от него невозможно оторваться.

Есть в нем одна загадочная деталь – челка. Настоящая челка, пробивающаяся посреди чела, и она как будто развевается от ветра. Наш гид заметил, что с этой челкой связана очень важная богословская мысль: она свидетельствует о присутствии Святого Духа, который дышит, где хочет, и о силе жизни, которая исходит от Христа.

Какие же тонкие мастера все это создавали, и сколько они знали о Боге… Возможно, они действительно ощущали себя в Его присутствии, иначе невозможно объяснить, как они все это произвели на свет. И как после этого говорить о «мрачном средневековье»?

Повсюду на Сицилии можно увидеть изображение барышни с тремя изогнутыми ногами, есть эти ноги и в гербе острова. По одному из объяснений, таково символическое обозначение трех мысов Сицилии, наиболее явно вдающихся в море. Первыми эти мысы зафиксировали греки, которые открыли остров и оплыли его чуть ли не в VIII веке до Рождества Христова. По другому объяснению, эти ноги – символ солнечных лучей, которыми пропитана Сицилия и все живое на ней, даже вулкан. Если так, каждый, кто там побывал, должен светиться изнутри. Это солнечное колесо продолжает крутиться в голове и сердце еще долго после возвращения.

Наше путешествие на Сицилию начиналось с города Бари, с литургии в базилике свт. Николая. И это многое объясняет, наверно.

Объясняет, почему мы выдержали долгий переезд со шпоры Итальянского сапога до мыса-носа, откуда на Сицилию идет паром, почему нас не подкосила жара, почему, несмотря на ежедневные походы за прекрасным и погружение в историю, у нас всегда хватало времени на море и денег на вкусную еду.

На обратном пути мы снова заехали в Бари – поблагодарить святителя Николая за поездку, наш отец Александр служил молебен. …Я стояла и думала о том, что святой Николай, наверное, многим из нас такой же небесный родственник, как для сицилийцев святые Агата и Лючия, и что Господь – все-таки великий Режиссер. Он не только создает невероятные сюжетные ходы, которых ни одной гениальной голове не придумать, Он еще и творит такие кадры, что в каждом из них – совершенная гармония. Он и время разворачивает так, что непонятно, где оно есть, а где его уже нет. И всего-то нужно – научиться видеть Его мир. Наверное, Сицилия – неплохое место для таких тренировок.

Алла Митрофанова, участница паломничества на Сицилию